Что в России называют дорогами, или "Про вторую национальную беду"

1. «ГРУНТОВКА»

Июнь 98-го; сидю дома, пялюсь в монитор. Звонок в дверь. Открываю – стоит знакомый с геолфака, весь из себя в рюкзаке и туристской снаряге. Тут же, с порога, выясняется, что оный знакомый едет на бардовский фестиваль «Парус надежды», причем со мной и на моем ИЖике. Мои вялые попытки
отбрыкаться от поездки (жара, далеко, не знаю дороги etc.) пресекаются на корню обещанием моря пива в перспективе (как доедем), и заверением, что дорога досконально известна; и вообще, дескать, там недалеко – по асфальту до окраины города, километра 2-3 по грунтовке и чуть-чуть опять по асфальту, до Кожевенного кордона. Рукой подать, короче.

Уболтал. Выходим, седлаем, едем. Доезжаем до окраины, спрашиваю – куда дальше, поскольку с местностью (на тот момент) абсолютно не знаком. Следуя бодрому указательному взмаху пассажира, съезжаю с асфальта, заворачиваю в реденький лесок… и практически по ступицу вязну в песке. Тут же переключаюсь на пониженную (ИЖ же ж ведь, а не Ява какая-нибудь! по проходимости – просто танк, а не мотоцикл…), начинаю целеустремленно ползти на 1-2 передачах, выглядывая впереди въезд на эту самую
обещанную грунтовку.
    

Так проходит минут примерно 8-10; а песочек все не кончается… Прикидываю по скорости передвижения – проползли уже километр, а то и полтора. Где грунтовка? Непонятно. Слева вижу идущую параллельно неплохо сохранившуюся бетонку (к водозабору, по-моему), но она отгорожена от нас колючкой; справа – чахлый лес; по краю леса на высоте, меняющейся от 0 до 2.5 метров относительно песчаной поверхности, по которой движется мой мотоцикл, вьется узенькая пешеходная тропинка. Выезда на грунтовку не вижу. Странно…
    

Проходит еще минут пять, мотоцикл начинает заметно перегреваться. Не выдерживаю:
поворачиваюсь к пассажиру и спрашиваю, где обещанная грунтовка. Пассажир в недоумении – оказывается, мы уже минут 10-15 по ней едем…
    

Не знаю, как у вас, а у меня до описываемого момента в сознании весьма четко было разделено: грунтовка – это грунтовка, а песок – это песок. Грунтовка – это когда перед тобой две колеи относительно ровной укатанной земли… после дождя на ней, конечно, не сахар, но в сухую погоду ездить очень даже можно, хоть и пыльно. А песок – это совсем другое дело. Особенно когда преодолеваемый участок
пути имеет достаточно большую протяженность, и ехать приходится по жаре…
    

Но вот не учел я, что пассажир-то мой, блин, геолог по образованию! Так что на все мои возмущенные вопли типа «куда ты завел нас, Сусанин-герой» он совершенно спокойно отвечает, что песок-де тоже грунт, и едем мы по самой настоящей грунтовке, про которую он мне и говорил. И нечего типа орать, а лучше поехали дальше. А то там без нас все пиво выжрут.
    

Ладно, поехали. Проползаем еще примерно с километр. Песок. Еще метров пятьсот.
Песок. Асфальта не видать. Двиглу от перегрева уже реально нехорошо. Спрашиваю пассажира, скоро ли кончатся те 2-3 км «грунтовки», что были декларированы. В ответ – невнятные объяснения, что вот-де еще с километр и все… наверное. Останавливаюсь студить докрасна раскалившийся движок. Ругаюсь. Матом. Громко.
    

Движок более-менее остывает минут через 15-20. Злобно сгоняю пассажира с седла, все равно скорость движения мотоцикла по «грунтовке» немногим больше скорости быстро идущего человека; а одному не так сложно ехать, не падая… Проезжаю еще километра полтора. Вокруг те же декорации: слева – бетонка за колючей проволокой, справа – тропинка раза в два шире моей покрышки. Сажаю пассажира обратно, решаю
аккуратно попробовать поехать по тропинке.
    

Затея с тропинкой оказывается форменным идиотизмом – метров через триста езды по этой козьей тропке мы просто с нее сваливаемся, скатываясь на правом боку мотоцикла по откосу высотой метра в два. К счастью, падение обходится практически без жертв и разрушений, не считая измазанного шмотья и подпаленной об глушак ноги пассажира. Умудряемся даже в конце полета встать на колеса и продолжить
движение по осточертевшему уже песку. Акробатика, блин.
    

К моменту, когда движок перегревается во второй раз, а я уже начинаю повторно закипать от праведного гнева, впереди наконец-то появляется долгожданный выезд на шоссе. Проползаем последние 200 метров песка, выезжаем на асфальт. Глушу мотор. Вытряхиваю песок из кроссовок, из джинсов, из карманов, из волос. По счетчику километража проверяю примерное расстояние, пройденное по «грунтовке» – получается шесть или семь (!) километров. Спрашиваю пассажира, хорошо ли он знает свою родословную, до какого колена; и не мелькала ли в истории его рода эдак поколений 8-10 назад фамилия Сусанин? Ответ отрицательный. Вежливо интересуюсь, есть ли по дороге на Кожевенный еще какие-либо участки пути, не покрытые асфальтом, и подходящие поэтому под категорию «грунтовка», как-то: болота, зыбучие пески,
горные массивы? Ответ возмущенно-отрицательный. Хорошо. Остываем, седлаем, трогаемся.
    

Езда по асфальту после песка – это праздник и оттяг. Поэтому добираемся до места
назначения быстро и с ветерком. Оставляем транспортное средство около наглухо перекрытого гайцами въезда на турбазу, где проводится это бардовское безобразие; входим внутрь.
    

Достаточно быстро теряем друг друга в толчее народа, слоняющегося меж палатками.

Знакомых рож на удивление мало, гитар – еще меньше. Однако, наконец находятся-таки
в толпе добрые знакомые, с доброй баклажкой холодного пива. Присаживаюсь около их палатки, жадно хлебаю пиво, отдыхаю душой. Настроение постепенно переходит в расслабленно-доброжелательную фазу. Божья благодать…
    

Провожу в умиротворенной беседе часа полтора, не забывая время от времени прикладываться
к пиву. Затем решаю ехать обратно в город – ночевать в палатке, не имея ни спальника, ни пенки, ни даже одеяла совершенно не тянет. Тем более что на горизонте – аккурат в районе города – появляется нехреновая по размерам дождевая тучка, и начинает помаленьку приближаться к месту моей теперешней дислокации. Встаю, прощаюсь с гостеприимными знакомыми, выхожу за территорию турбазы; нахожу на въезде свой
моц, завожу, сажусь, трогаюсь.
    

По асфальту доезжаю до поворота на пресловутую «грунтовку», однако сворачивать
на нее совершенно не тянет… ориентируюсь на местности, определяюсь с направлением движения, и через 10-15 минут езды по почти ровному асфальту (ну, геолог! ну, пешеход хренов!..) уже въезжаю обратно в город. Глянув на небо, увеличиваю скорость – судя по всему, дело идет к неслабому дождику, а я не очень люблю ездить под
дождем.

2. АСФАЛЬТ

В ускоренном темпе доезжаю до наиболее разгруженного в это время дня моста через Воронежское водохранилище – ВОГРЭСовского. Въезжаю на мост; на середине моста оборачиваюсь налево – посмотреть, как там поживает дождевая тучка. Тучка поживает ничего себе: слева на горизонте нет неба. Совсем. Есть непрерывный грозовой фронт черно-лилового цвета, по всей длине которого в разные стороны
зигзагами шпарят молнии. Засмотревшись на эдакую красоту, не сразу замечаю, что окрепший ветер сдвинул меня вправо по полосе, и прижал практически вплотную к ограничителю. Перестраиваюсь левее, в центр полосы – неторопливо, но ощутимо двигает обратно! Ни фига себе дождик к нам пожаловал, думаю. Чего же, интересно, начнется, когда вся эта благодать дойдет до города?.. и стоит ли мне, а равно и моему стальному конику, находиться в этот момент под открытым небом?
    

Добавляя еще газа, вылетаю на подъем за мостом. Еду с максимальной скоростью, проскакивая светофоры на красный – все равно все гайцы попрятались от непогоды, да и вообще город как вымер: немногочисленный оставшийся на улице народ в срочном порядке разбегается по подъездам, и даже машин на дороге почти нет. Минут через пять-семь такой сумасшедшей езды выхожу на финишную прямую к гаражам. Ну все, думаю, успел. Но думаю, как тут же выясняется, несколько преждевременно…
    

Сначала первым порывом начинающейся бури с дороги поднимает песочек и зашвыривает
мне в морду… а я, конечно же, еду без шлема, и даже без очков. Оттормаживаюсь в миллиметре от идущего впереди красного «Запорожца», на рефлексах и по памяти, с почти полностью закрытыми и засыпанными песком глазами. Кое-как промаргиваюсь (не останавливаясь), выхожу на обгон, вылетаю на перекресток; принимаю в лицо еще один заряд песка, окончательно слепну, и не успеваю поэтому увернуться от
замечательного ухаба…
    

Тут надо сделать небольшое отступление. Не знаю, как в других городах, а в нашем Воронеже есть специальные люди, занятые жутко интересным делом: они делают вид, что ремонтируют дороги. Ремонт, как правило, заключается в вырезании в относительно целом до этого дорожном покрытии ям различной глубины, конфигурации и площади. Означенные ямы вырезаются достаточно хаотично, однако в их размещении по дороге неукоснительно соблюдаются два принципа: во-первых, сюрприза ради ямы тщательно
маскируются от глаз едущего по дороге водителя. Во-вторых же, каждые 30-50 метров «ремонтируемого» участка ямы полностью перекрывают дорогу; и проехать, не попав колесом ни в одну из них, невозможно.
    

Однако на этом перекрестке зловредные дорожные рабочие превзошли самих себя.

Здесь была не яма. Здесь был ухаб. Даже не ухаб, а трамплин – хорошо продуманный
и качественно исполненный. Полоса асфальта в метр шириной и метров в шесть-семь длиной сначала плавно уходила вниз примерно на полметра от общего уровня дороги, а потом резко поднималась и заканчивалась покатым холмиком, выступающим на полметра вверх. Кто и зачем разместил на выезде на Курскую трассу столь замечательное дорожное сооружение – мне неизвестно. Но, тем не менее, эта штуковина пребывала
на перекрестке не меньше месяца до описываемых событий, и больше месяца после; я в этом абсолютно уверен, поскольку регулярно ездил там – и до, и после.
    

Вот на эту-то красоту я и влетаю, на скорости примерно километров в восемьдесят-девяносто
в час. Мотоцикл, естественно, прыгает, причем на редкость мощно и высоко. В момент отрыва колес мотоцикла от асфальта мою задницу силой инерции соответственно отрывает от седла и поднимает несколько выше головы…
    

Летим. Инерцию толчка полностью погасить не удается – пятая точка настырно поднимается
вверх. Напряжением рук несколько стабилизирую положение тела, устанавливаю шаткое равновесие: вытянутые руки мертвой хваткой вцепились в руль, задница выше головы (по ощущениям) не менее чем на метр, общее положение тела – почти перпендикулярно поверхности дороги, только ноги под углом. Короче – стойка на руках, исполненная на руле летящего по воздуху мотоцикла… В голове ОЧЕНЬ СПОКОЙНО проходят мысли, одна за другой: зашибись… если приземлюсь на переднее колесо, то мне хана… свалюсь
под колеса своего же мотоцикла… и он меня задавит… а братва потом на моих похоронах обхохочется…
    

Полет заканчивается приземлением практически одновременно на оба колеса, на заднее – чуть раньше. Это меня и спасает – с размаху усаживаюсь обратно на мотоцикл, конкретнее – на заднюю часть бака. В глазах вспыхивают традиционные звездочки (догадайтесь сами, почему…), уже сквозь них умудряюсь разглядеть поворот на родные гаражи, в который (практически на грани фола) и вхожу.
    

    

ЭПИЛОГ

Долетел до гаража в бешеном темпе, спрыгнул с мотоцикла, начал расшпиливать ворота – тут, наконец, и начался дождь. Сколько нужно времени на то, чтобы открыть гаражные ворота, закатить мотоцикл внутрь и закрыть ворота обратно? Секунд 30-40, не больше. Именно столько времени я провел под дождем. Когда я после этого забежал в гараж, меня можно было выжимать… Вот какой это был дождик. Он продолжался минут 15-20. Все это время видимость была примерно на расстояние вытянутой руки – не больше. После дождя по всей ширине проезда между гаражами текла неширокая горная река, глубиной по середину голени. Я такое видел впервые. В городе, как потом выяснилось, ураганом переломало деревья, повалило столбы, посшибало и развернуло светофоры и чуть ли не опрокидывало машины. Впрочем, я увлекся – рассказ-то был не про дождик, а про дороги…
    

Хотя чего тут еще рассказывать – и так все знают, что в России две беды: дороги и дураки-пешеходы.

P.S. Необходимое дополнение: все вышеописанное – правда от первого до последнего слова; но если вы попросите меня повторить на бис тот акробатический этюд, который я описал во второй части рассказа – я откажусь. И вам настоятельно рекомендую от подобных попыток воздержаться.